Как в Японии следует обращаться к собакам, что значит для японцев личная ответственность перед другими, чего они боятся, и чем любуются? Об этом и многом другом беседуем с Александром Александровичем Газелериди, художественным руководителем творческих программ Свердловской Государственной Академической Филармонии.
Тесная связь Александра Александровича с японской культурой уходит корнями в 1989 год, когда Свердловск по-настоящему открылся иностранным гостям, и в Свердловской Филармонии началась международная фестивальная деятельность. Именно тогда Александру Александровичу посчастливилось познакомиться с первыми в своей жизни японцами, а чуть позже он был приглашен в Токио, чтобы принять участие в организации международной ассоциации фортепианных дуэтов.
С тех пор случилось многое: он успел пожить в Японии (в общей сложности около девяти лет), побывать в браке с японской девушкой, попутешествовать по разным уголкам этой «инопланетной» страны, поработать в токийском симфоническом оркестре, выучить японский язык, обзавестись японскими друзьями, с которыми он поддерживает тесную связь и по сей день. Ну разве это не удивительный опыт?
С тех пор случилось многое: он успел пожить в Японии (в общей сложности около девяти лет), побывать в браке с японской девушкой, попутешествовать по разным уголкам этой «инопланетной» страны, поработать в токийском симфоническом оркестре, выучить японский язык, обзавестись японскими друзьями, с которыми он поддерживает тесную связь и по сей день. Ну разве это не удивительный опыт?
М.: Александр Александрович, какие были ваши первые впечатления, когда вы вошли в японское общество и начали взаимодействовать с ним?
А.А.: Вы знаете, мне помогло, что я был не просто каким-то русским на заработках. Я вошел в их общество как музыкант. Как музыкант, за которым стояла русская культура со всеми ее гениальными композиторами и музыкантами, которых знают и уважают во всем мире. Поэтому мое начало было прекрасным.
Другое дело, что попасть в оркестр оказалось не так-то просто. Мне пришлось отыграть 13 конкурсов прежде, чем меня взяли, и то с испытательным сроком, в течение которого (и это меня поразило) меня пристально изучали, причем не только с профессиональной точки зрения. Их интересовало, не хожу ли я в заведения с плохой репутацией, не веду ли я какую-то сомнительную подпольную жизнь. Так проверяют любого, пытаются выявить потенциальные угрозы, «накопать» что-то, что может нанести вред коллективу, в который меня приняли. И обманывать бесполезно. Лучше признаваться в оплошностях сразу, не отрицая ничего.
Другое дело, что попасть в оркестр оказалось не так-то просто. Мне пришлось отыграть 13 конкурсов прежде, чем меня взяли, и то с испытательным сроком, в течение которого (и это меня поразило) меня пристально изучали, причем не только с профессиональной точки зрения. Их интересовало, не хожу ли я в заведения с плохой репутацией, не веду ли я какую-то сомнительную подпольную жизнь. Так проверяют любого, пытаются выявить потенциальные угрозы, «накопать» что-то, что может нанести вред коллективу, в который меня приняли. И обманывать бесполезно. Лучше признаваться в оплошностях сразу, не отрицая ничего.
М.: С точки зрения гостеприимства, как вас принял японский коллектив?
А.А.: Приняли очень хорошо. Причем, удивило, насколько большую роль в «сближении культур» сыграли совместные походы в рестораны и бары. Их забавляло пить со мной водку и видеть, как много алкоголя может выпить русский и не опьянеть. Каждый рабочий день оркестра обязательно заканчивался походом в японский ресторанчик. Вообще, там довольно распространено питаться не дома, а именно в ресторанах. Так как еда недорогая, а морепродукты – максимально свежие. Поэтому у многих даже нет дома холодильников, либо они очень маленькие.
Когда я уезжал в Россию, теща мне в дорогу собрала мешочек с гостинцами, со всякими японскими продуктами, которые я очень люблю. Это тоже такая форма заботы и гостеприимства. В бары меня постоянно водили, в караоке. Сам я караоке не пою, чему они очень удивлялись и почти обижались. Они ведь даже специально для меня готовили диски с песнями на русском языке. Но я не пел…
Когда я уезжал в Россию, теща мне в дорогу собрала мешочек с гостинцами, со всякими японскими продуктами, которые я очень люблю. Это тоже такая форма заботы и гостеприимства. В бары меня постоянно водили, в караоке. Сам я караоке не пою, чему они очень удивлялись и почти обижались. Они ведь даже специально для меня готовили диски с песнями на русском языке. Но я не пел…
М.: Какие качества японцев или особенности их менталитета поразили вас больше всего?
А.А.: Первое, что бросилось в глаза, это ответственность за свои поступки перед другими людьми. Однажды мы давали концерт, и один из виолончелистов приехал на площадку, забыв в электричке свой костюм. Причем, он еще поздно спохватился, иначе он сбегал бы в магазин и купил новый. Из-за этого он не смог принять участие в концерте, что в свою очередь повлекло определенные перестановки музыкантов оркестра на сцене и другие заминки. А он стоял за кулисами и с закрытыми глазами переживал моменты стыда за то, что он подвел других людей, доставил неудобства. После концерта же, когда оркестр покидал сцену, он кланялся буквально каждому коллеге со словами: «Простите меня, пожалуйста», «Я очень виноват».
Или вот еще случай: одна моя знакомая по пути на работу попала в ситуацию, из-за которой она могла опоздать, и она так переволновалась, что даже когда она приехала на работу вовремя, ей стало плохо. Вызвали скорую, оказали помощь, поставили какие-то уколы, и она уже с опозданием, но все-таки приступила к работе. Потом она рассказывала: «Я думала, что я умру…». Понимаете, для них опоздание или невыход на работу – это как смерть!! Вот такая личная ответственность перед другими. Пунктуальность и обязательность у японцев – это, конечно, колоссальные качества.
Или вот еще случай: одна моя знакомая по пути на работу попала в ситуацию, из-за которой она могла опоздать, и она так переволновалась, что даже когда она приехала на работу вовремя, ей стало плохо. Вызвали скорую, оказали помощь, поставили какие-то уколы, и она уже с опозданием, но все-таки приступила к работе. Потом она рассказывала: «Я думала, что я умру…». Понимаете, для них опоздание или невыход на работу – это как смерть!! Вот такая личная ответственность перед другими. Пунктуальность и обязательность у японцев – это, конечно, колоссальные качества.
М.: Интересно, все-таки, что происходит с опоздавшими?
А.А.: Ну, если и опаздывают на личную встречу, то испытывают сильный стыд, извиняются, кланяются… Они вообще извиняются на каждом шагу. Что касается опозданий на деловое событие… Ну, как-то они не опаздывают особо. И со мной такого не случалось. Я же, в принципе, довольно обязательный человек. С этим у меня не было сложностей. Это ведь, понимаете, не закон даже. Это опять же чувство личной ответственности. Кроме того, в Японии весь транспорт ходит строго по расписанию, секунда в секунду, а специальные программы в мобильных устройствах позволяют рассчитать маршрут с пересадками и точное время в пути. Так что при этих двух факторах опоздать в Японии довольно сложно.
М.: Учитывая такую степень ответственности и пунктуальности, о которой вы только что говорили, а также распространенное представление о японцах как о нации, у которой безупречный порядок во всех делах, которая строго соблюдает принятые устои не столько по закону, сколько по традиции, прямо напрашивается вопрос: они вообще нарушают хоть какие-нибудь правила?
А.А.: Еще как! Но они также понимают, что это обязательно осудят в обществе. Вот, например, как-то раз я ехал в электричке со своими коллегами-музыкантами. Была жуткая жара, духота. Наш виолончелист купил себе банку холодного пива и, не смущаясь никого, прямо в вагоне открыл ее и начал пить. Вообще нет такого закона, что нельзя пить в электричке. Но никто не пьет. Не принято просто. Все кто это видели, сделали, конечно, каменное лицо, а одна молодая скрипачка тихонько сказала: «плохой человек, очень плохой человек». Осудили. Свои же. Все же хотят пить в такую жару. Но никто этого не делает. Очень это неприлично.
Или, например, таксисты. Они работают по счетчикам. И если вы опоздали на последнюю электричку, а вам ехать за город, то на такси это может обойтись очень дорого. Можно попытаться договориться с таксистом на станции, чтобы он выключил счетчик и отвез вас по договорной цене (раза в три дешевле). Ему это, в принципе, тоже выгодно. Но это очень рискованно. Если его поймает полиция, ему не посчастливится. Поэтому даже те, кто идет на такое нарушение, очень осознают, что рискуют. Но вообще, там, конечно, очень уважают полицию, соблюдают законы, потому что боятся «потерять лицо», боятся осуждения в обществе, боятся обидеть кого-то.
Или, например, таксисты. Они работают по счетчикам. И если вы опоздали на последнюю электричку, а вам ехать за город, то на такси это может обойтись очень дорого. Можно попытаться договориться с таксистом на станции, чтобы он выключил счетчик и отвез вас по договорной цене (раза в три дешевле). Ему это, в принципе, тоже выгодно. Но это очень рискованно. Если его поймает полиция, ему не посчастливится. Поэтому даже те, кто идет на такое нарушение, очень осознают, что рискуют. Но вообще, там, конечно, очень уважают полицию, соблюдают законы, потому что боятся «потерять лицо», боятся осуждения в обществе, боятся обидеть кого-то.
М.: Чем можно нечаянно обидеть японца?
А.А.: Вы знаете, тут много тонкостей. Так сразу и не скажу. Но вот у них язык так устроен, что в нем есть большое количество слов-приставок, так называемых суффиксов вежливости, с помощью которых показывают особое уважение в обращении к определенным людям. О своей жене ты говоришь с одним суффиксом, нейтральным допустим, «к чужой жене» следует добавлять совершенно другой суффикс, более уважительный. Иностранцы могут не знать всех нюансов, и, возможно, им это прощают. Но все равно, по имени называть друг друга могут только очень близкие люди. Я даже спросил одного знакомого, почему я все время должен говорить суффикс «сан», и можно ли обойтись без него. Он подумал немного и ответил, что лучше все-таки с «сан». Даже обращаясь к собаке какого-то человека, ты добавляешь особый суффикс, который показывает колоссальное уважение к ее хозяину. В зависимости от статуса, в обращении к разным людям могут применяться совершенно разные суффиксы вежливости.
М.: Если вы не знаете, какой статус у человека, к которому вам надо обратиться, то что?
А.А.: Ну, все равно, в японском языке «миллион» вежливых слов и оборотов, которыми можно начать свое обращение к кому-либо. Со стороны это может выглядеть, как некоторая нерешительность, скромность. Вы как бы издалека начинаете излагать свою мысль или вопрос, через множество разных вежливых оборотов. Минута уходит на то, чтобы понять, что вам надо, что вы просите. Потом они очень радуются, когда, наконец, понимают. Это такая игра. Ну а вообще, им, конечно, между собой проще, чем с иностранцами.
М.: Это и есть пример того, что в Японии называют «высоким контекстом»?
А.А.: В принципе, да. Но и не только. Вообще, я сделал такое наблюдение, что у японцев очень развита интуиция, и они способны тонко чувствовать вашу мысль. Если им понятен контекст, точнее если предшествовал разговор, в котором вы употребили слова, которые создают этот контекст, то они могут уловить вашу мысль буквально с полуслова. Бывает, вы только рот открыли, чтобы что-то сказать, а вас уже поняли.
М.: Какие еще любопытные явления вам довелось наблюдать?
А.А.: Случилось мне попасть в большой магазин к самому началу работы, и вот, значит, я вижу такую картину: все девочки-продавщицы выстроены в шеренгу, и что-то такое странное делают губами: «уи-уи». Оказывается, это они так «готовят губы для дня» – разминают мышцы лица и губ, чтобы потом весь день встречать и провожать улыбкой каждого клиента.
М.: Александр Александрович, расскажите, пожалуйста, о «Ханами» – празднике любования цветами.
А.А.: О, это прекрасный праздник! Сейчас я вам расскажу, как это происходит! Я жил в пригороде Токио. От станции до моего дома было примерно три километра. И вдоль дороги текла река, а вдоль реки растет сакура, ветки которой образовывают тоннель над водой. Цветет она всего несколько дней в году, причем начинается цветение с южных островов, и постепенно переходит на север. Так вот, во время «Ханами», а именно в субботу-воскресенье, когда никто не работает, люди прямо семьями приезжают к реке, располагаются на ковриках, едят, пьют, веселятся с утра до вечера, и любуются опадающими с деревьев цветами. Это потрясающее зрелище! У нас тоже могли бы праздновать цветение яблонь. Но у нас такого нет. А они очень ценят красоту. Они любуются ей, красота для них много значит. Молодые парни просто с ума сходят от любования красивыми русскими гимнастками по телевизору. А какой у японок вкус к одежде! Одно только кимоно чего стоит! Кстати, есть еще не менее грандиозная традиция в Японской культуре – это «Цукими» – праздник любования полной луной пятнадцатой ночи сентября. Считается, что это полнолуние самое красивое в году. Луна выглядит как огромный огненный шар, который низко-низко спускается к земле, и как бы висит перед тобой. Вот этим они тоже любуются. Это ведь очень красиво.
М.: Насколько глубоко, по вашему мнению, глобализация коснулась японской культуры, которая славится своей самобытностью и изолированностью от остального мира?
А.А.: Трудно, сказать точно. Есть немного, наверно. Но все равно, даже молодежь четко знает границы, которые нельзя переступать. У них ведь как… Ты можешь уехать, куда хочешь, в другие страны, учиться там, развиваться, строить карьеру, но потом, когда вернешься, ведь неизвестно еще как тебя примут обратно…. Не могу сказать ничего определенного о влиянии глобализации, но могу сказать точно, что фундаментальные ценности не меняются.
